Я боюсь своей старости, боюсь постареть и оказаться сначала толстой, расплывшейся, потом медленно морщиться и ссыхаться. Боюсь остаться одной, немощной и никому ненужной. Рвусь из этих мыслей, но с каждым днем они все ближе. Подходя к зеркалу, вижу морщину и представляю, как она будет углубляться со временем…Только сейчас стали приходить мысли, что и я когда-то состарюсь и буду, как та седая старушка… Неужели и это тоже буду Я?
Боюсь остаться не у дел. Что делают старики? Сидят на лавке? Смотрят телевизор? Куда им идти в этом городе? Я таких много видела в поликлиниках. Они всеми забыты.
Что меня утешает? Помню портрет Надежды Мандельштам – очень древней старушки, но живой, веселой с горящими, живыми, устремленными на собеседника глазами. Она источала жизнь и энергию даже на фотографии.

***

Помню свою бабушку. Как мужественно она прожила свою жизнь, и я никогда не замечала её сожаления по поводу возраста, она улыбалась так светло и счастливо, что о её старости я вообще никогда не догадывалась. Мне казалось тогда, что старики – это основные и главные жители нашей планеты. Так, во всяком случае, выглядели мои бабушки и деды. Когда их пригласили на день города рассказать о себе, они сидели на сцене и говорили о своих детях, внуках и правнуках. В этом было столько спокойной гордости и мудрости! Они так отмечали золотую свадьбу. В этот момент они были такими большими людьми, прожившими большую жизнь, они много сделали, и все смогли, несмотря на войну, голод и разруху.
Дед строил планы на лето – покрасить окно, высадить смородину. Такие незначительные планы, но как важно это произносилось!

***

Помню Наталью Леонидовну Трауберг. Она говорила, что старость – это лучшее время её жизни, когда гормоны уже не беспокоят, и можно, наконец, почувствовать саму жизнь, её течение и мелкие прелести.

***

Помню Софью Владимировну Шилову. Когда я выводила её гулять после операции на глаза, она вдруг очень восторженно воскликнула: «Ой, какие смешные и необычные голуби!» В этом было столько восторга, удивления и детской непосредственности, что я поняла, её жизнь только начинается. Я удивилась, что в 80 лет можно так восхититься обычными голубями. Я ничего особенного в них не заметила тогда. Как мало я вижу! Моя жизнь, наверное, беднее….

Помню передачу про, кажется, Шаши Мартынову, которая заведует издательством «Гаятри». Она выглядела в телевизоре спокойной, счастливой и с особым женским достоинством. Она говорила, что не боится стать старушкой со сморщенным изсохшим лицом, с глубокими мимическими морщинами. Я пыталась почувствовать тоже самое – отсутствие страха и смиренное ожидание этого состояния. Попыталась, но, не смогла.

***

Я очень люблю стариков. Особенно бабушек. Тех, которые смирились со своим возрастом и не брюзжат со злобой на каждого прохожего. Я люблю с ними посидеть, поговорить ни о чем, о погоде, и разной чепухе. Мне их жалко, и хочется помочь. Помню старушку, стоящую на лестнице в метро, в больших линзовых очках. Она была очень похожа на мою бабушку. Её глаза были в очках с огромными толстыми линзами в пол-лица, и в них выражалась такая мольба… Потом я увидела, как она ходит по магазину, съедая продукты глазами. Я дала ей то, что я тогда купила сама. Денег и у меня  было не очень много тогда. Тут она вдруг не сдержалась и, рыдая, пожаловалась: “Не дают постоять!”
Мне их всех очень жалко. Так не должно быть.

В Испании по улицам ходят за ручку счастливые пары стариков. Седые, но красиво постриженные и уложенные. Вот это, пожалуй, здорово. Так бы я, наверное, хотела жить в старости.

2011 г.